На платформе

Никак не могу привыкнуть, что лето уже закончилось, и ночь наступает теперь рано. Когда я вышел из перехода метро, было уже темно.

В носу до сих пор стоял сильный и вызывающий запах выпечки, исходивший от метрошного ларька. Что не говори, это была хорошая бизнес-идея — заполнить подземный переход запахом горячих булочек, чтобы люди, подчиняясь рефлексу, чувствовали зверский аппетит и покупали, покупали, покупали в общем-то ненужный им пирожок за свои денежки.

Я направился к платформе. Тротуар был усыпан окурками и следами от жвачки. В темноте жалко смотрелась единственная урна, заполненная доверху. Весь мусор не умещался, и рядом с урной образовался небольшой холмик из отходов. В ларьке неподалеку продавалось несколько видов сигарет. Можно было покурить тут же, в компании мужиков, и не отказать себе в удовольствии выплюнуть догоревший окурок на тротуар.

В нос ударил запах общественного туалета. «15 рублей. Льгот нет» - гласило объявление на синей кабинке.

Я на несколько секунд задержался у расписания. До следующей электрички оставалось около 10 минут. Пройдя через турникеты, я вышел на темную, грязную платформу. Народу было мало. Запоздавшие торговцы торопливо сворачивали свои раскладные палатки со всякой мелочью — видимо, поток прибыли стал уже недостаточным, чтобы продолжать торговлю. Придирчиво выбрав наиболее относительно чистую скамейку, я присел и погрузился в творчество Би-2 с помощью своего плеера.

Рядом со мной присел пожилой мужчина лет 50-60. Повернувшись ко мне, он спросил:
- Вы не знаете, сколько до следующей электрички?
- В сторону области? - уточнил я, - тогда минуты 3.
- Сколько с меня за столь хорошую новость? — печально обрадовался мужчина
Я улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- А то, знаете, всюду рыночные отношения теперь — продолжил мужчина.
- Ну, что Вы! - ответил я, - Остались еще и человеческие.
- Как хорошо — с чувством произнес мужчина, - Что еще кто-то из молодежи это понимает. Что не всё в жизни меряется рыночными отношениями. А то ведь теперь все перешли...
Мужчина погрустнел и забормотал что-то неясное. Можно было уловить только отдельные фразы и слова: «...куда катимся...», «...деньги...» и «...все теперь...».

Забор, идущий вокруг станции, осветился мощным прожектором, а следом из-за поворота вынырнула электричка. Входя в раскрывшиеся двери, я улыбнулся и мысленно сказал: «Не боись, отец, прорвемся!»